Свой юбилей он встречает с Богом - Памяти святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II
23 февраля пятнадцатому Патриарху Московскому и всея
Руси Алексию II (+5 декабря 2008) исполнилось бы 80
лет.
Масштаб исторической личности принято
измерять тем, насколько длительными оказываются последствия её деятельности,
как велик тот отрезок будущего, в котором она продолжает присутствовать своим
именем и своими свершениями. Скажем, когда мы говорим, что Александр
Македонский был великий человек, эта оценка обосновывается тем, что созданная
им империя открыла эпоху эллинизма, в которой половина мира жила в течение 500
лет. Однако, этот критерий, будучи правильным, является недостаточным – он
только половина действительно исчерпывающего критерия. Его надо дополнить
симметричной характеристикой – величиной того отрезка исторического прошлого,
который присутствует своими результатами и своими заветами в деятельности того
лица, масштаб которого мы пытаемся измерить. К лицам, которые жили совсем
недавно, мы можем применить только эту мерку, ибо их воздействие на будущее
откроется только в самом будущем, но чаще всего бывает так, что зона будущего,
в которой он присутствует, обычно сопоставимы.
В случае скончавшегося в декабре прошлого года Патриарха Алексия
II можно сказать с абсолютной уверенностью, что миссия, которую он выполнял,
была преемственной, и груз этой преемственности накапливался в течение многих
веков, становясь всё более тяжёлым. Нам не понять смысл его деятельности, если
мы не поймём смысл деятельности четырёх предыдущих Патриархов послесинодального
периода. А обнаружить преемственность в их деятельности можно, лишь заглянув в
прошлое ещё дальше.
Последние Патриархи Русской Православной Церкви несли крест
служения всемирно-историческому делу свидетельства перед миром о Христовой
Истине. В этом служении им приходилось делать кое-что такое, значение чего не
понимали даже верующие, так что недостатка в критике они не испытывали.
Эта удивительная верность скрытой от поверхностных взоров цели у
всех пяти последних Патриархов, претерпевших немало поношений, несомненно была
руководима Святым Духом.
Итак, вспомним, в чём состоит предназначение нашей Церкви. Оно
определяется речением Господа: "Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют
её" (Мф. 16, 18). «Моя» Церковь – это в устах Христа, конечно, та, которую Он
сам основал, т. е. Святая Апостольская Православная Церковь, в которой дышит
Святой Дух. После падения в 1453 году под ударами турок Византии, Россия
осталась единственной великой страной, где государственной религией, охраняемой
со всей бережностью, было Православие. И наша историческая задача в том, чтобы
сохранить свою Церковь с Божией помощью, ибо нам сказано, что и врата ада не
одолеют её.
Богодухновенный инок Спасо-Елеазаровского монастыря под Псковом
Филофей выразил это в чеканной формулировке: «Два Рима пали, Москва – Третий
Рим, а четвёртому не бывати».
Зачем кто-то на нашей грешной земле обязательно должен сохранять
в неприкосновенном виде учение Христа? Почему Бог в этом нуждается?
Нуждается, конечно, не Бог. Это учение нужно людям, поскольку оно
спасительно. Сегодня мало кто это понимает, но в конце времени, когда мир
начнёт явно погружаться в бездну беззакония и греха, многие начнут искать, за
что ухватиться, чтобы не утонуть в зловонной трясине, и тогда призыв Сына
Божия: «Покайтесь!» – будет услышан, и каждое Его слово востребовано. Вот
тогда-то Православная Церковь поделится сбережённою ею Истиной со всеми, кто к
ней потянется. Вот для чего нужен третий и последний Рим – Россия и её Церковь.
Но тут необходимо учитывать очень важную деталь. Чтобы выполнить
выпавшую на её долю задачу сохранения для всего мира подлинного христианства,
Россия должна сохранить его целиком, продемонстрировать заключённую в нём
Истину во всей полноте, иначе это не будет спасительным примером для кающихся.
Следовательно, мы обязаны сберечь не только догматические вероучительные и
богослужебные аспекты Православия, но и экзистенциальный его аспект – показать
гибнущему человечеству, каким образом следует организовывать общественную
жизнь, чтобы она не препятствовала, но и содействовала спасению душ. Здесь в
первую очередь возникает вопрос о правильном соотношении двух главных
социальных институтов: Церкви и государства. Этот вопрос давно решён
православным богословием – наилучшее соотношение есть так называемая «симфония»
(созвучие), состоящая в следующем: Церковь спасает души пасомых и воспитывает
их в духе законопослушания и служения государству, а государство защищает
граждан от внешних и внутренних врагов, спасает Церковь, а также поддерживает
её законодательно, если нужно, и материально. Этот принцип устроения
христианского социума сформулирован ещё в V веке и нашёл юридическое воплощение
в шестой новелле кодекса Императора Юстиниана.
Вот что должна явить миру в последние времена Россия помимо
апостольской веры – симфонию в жизнеустроении, иначе её свидетельство не будет
убедительным и врачующим. Об этом почему-то совершенно забывает большинство
наших православных верующих, в остальном достаточно богословски грамотных.
Однако Бог об этом не забыл и только этим можно объяснить принятие
Поместным собором 1917 года решения о восстановлении Патриаршества и избранием
в Патриархи святителя Тихона одновременно с воцарением богоборческой и
антицерковной власти. И русские люди, как на Родине, так и в эмиграции, долго
ещё не понимали сокровенного значения этого акта, а главное, не понимали всей
мудрости управления Церковью Патриархами в атеистическом государстве и нередко
сурово осуждали их.
Дальновидную позицию занял уже первый послесинодальный Патриарх
свт. Тихон, чьи святые мощи, покоящиеся в Донском монастыре, служат ныне
источником чудес и исцелений. Памятуя слова апостола: «Нет власти не от Бога»,
– он ни разу не осудил Советскую власть как политическую форму, и его
знаменитая «Анафема» 1918 года относилась не к государственному устройству, а к
людям, совершающим кощунства. Когда же началось изъятие церковных ценностей,
он, запретив священникам участвовать в этом, в то же время дал им указание не
препятствовать изъятию. А незадолго до смерти, в 1925 году, подписал
«Завещание», где открыто признал легитимность большевистской власти. Лояльность
новому режиму подтвердил и Патриарший Местоблюститель Сергий в своей
«Декларации» 1927 года, вызвавшей бурю негодования в Зарубежной Церкви.
Чем же оправдывалась такая непопулярная стратегия Патриархов?
Конечно же, необходимостью выполнения Россией и её Церковью предписанного ей
Богом назначения. Иными словами, все пять предстоятелей нашей Церкви, начиная
со святителя Тихона, исполняли Господню волю, и это был настоящий подвиг, ибо у
заметной части паствы они не встречали понимания.
Сегодня харизматичность последних Патриархов становится
очевидной. Может быть, только они одни видели русских революционеров теми, кем
те действительно были – заблудшими сынами Отечества, соблазнившимися
марксистской ересью, сулившей всемирное братство и рукотворный рай, в котором
все люди будут счастливы. Они понимали, что этот порыв к «научно обоснованной»
псевдорелигии неизбежно будет ослабевать, так как неосуществимость утопии
начнёт осознавать всё большее число людей, и властям придётся искать выход из
тупика, в который они сами себя загнали. И, оказавшись в безвыходном положении,
власть начнёт искать помощи у той силы, которая и прежде неоднократно спасала
Россию в критических ситуациях, – у Церкви. Зная это, Патриархи заранее
протянули руку помощи правительству, не смущаясь тем, что оно не торопилось за
неё ухватиться. Первый сигнал SOS поступил в 1943 году от Сталина, когда он
встретился с будущим Патриархом Сергием для обсуждения того, как совместно
победить гитлеровских агрессоров.
Подлинный и необратимый поворот руководства России к Церкви
произошёл при недавно почившем Патриархе Алексии II, и его заслуга в этом
громадна. Будучи всегда подчёркнуто лояльным, он нигде ни на йоту не отступил
от Христовой правды и этим, наряду с личным обаянием, воспитанностью и
выдержкой, заслужил безоговорочное уважение практически всех политических
лидеров. Он «повернул» к Православию двух последних президентов России. Это ли
не реальный шаг к симфонии, от которой России не уйти?